Мэтт хейг причины жить, Планета нервных

Сезонное аффективное расстройство — это психоэмоциональное состояние, которое характеризуется перепадами настроения, чаще с приподнятого к сниженному, заторможенностью мышления, неумением распознавать свои потребности и сильной апатией. Меня всегда волновали мои волосы — их густота и возможное выпадение. Я отметила в книге и сохранила файл. Она вспомнила, как стояла на пьедестале почета на Национальном чемпионате по плаванию. Отсутствие веры в будущее.

Нагрузка на работе — как говорится, депрессия чаще всего бывает от безделья. Постарайтесь загрузить себя работой, но в рамках разумного, иначе сработает обратный эффект. Вечерние прогулки, с собакой или человеком — пригласите на прогулку друзей и подруг, устройте фотосессию, организуйте пикник, с пледом и вкусным кофе, создайте романтичную атмосферу уюта.

Шоппинг — особенно касается девушек, поход по магазинам и покупки, могут вывести из депрессии любого человека. Особенно девушку. А если вы дадите ей карту и скажете тратить столько, сколько захочет, депрессию сдует как ветром.

Первым шагом на пути к избавлению от депрессии могут стать: чтение книг в полной тишине, нахождение в окружении семьи, активная подача юмора и спорта и многое другое. СПА и массаж — выделите для себя дня, отдохните душой и телом, переведите дух и депрессия отставит вас. Больше юмора в жизни — сходите на концерт юмориста, на театральную постановку, поднимите себе настроение качественным смехом.

Влюбитесь — пожалуй, можно было бы написать только это, и было бы достаточно. Любовь способна вылечить всё, но аккуратнее, она способна и вводить в депрессию. Сезонное аффективное расстройство —является одной из форм циклической депрессии, которая возникает сезонно, с наступлением зимы. Не обвинять близкого в бездействии — даже, если вы будете пытаться подбодрить его призывами взять себя в руки, он их может воспринять как упрек в свой адрес и вызвать приступ острого переживания со смесью вины, возмущения и зависти.

Не позволить близкому совершить резкое серьезное решение в жизни — допустим, подать на развод, либо сменить хорошую профессию или работу, просто потому что устал. Не способствовать началу вредных привычек — в депрессивном состоянии, когда все надоело, когда человек не видит белой полосы, он может пойти во все тяжкие, важно быть рядом с ним, не быть навязчивым и назойливым, но красиво, философски отговорить его от подобных поступков. Не обижаться, когда у партнера пропадает сексуальный интерес — многие ошибочно принимают это за потерю любви, тесной связи, на самом деле проблема может быть лишь в человеке, но не в отношениях, стоит подождать.

Не использовать сарказм — необходимо быть очень аккуратными, даже самые обычные слова или слова с небольшим подтекстом, уже могут ранить и задеть человека и закопать в еще большую депрессию. Не вести себя наигранно, лицемерно — понятно, что многие из нас не умеют или не знают как точно себя вести, про лицемерие все ясно, но про наигранность, это ошибка, которую часто все совершают, потому что мало кто знает, как лучше.

Но, именно в этот период лично у меня происходят различные проблемы, я не грущу, депрессию не испытываю, но будто бы погода разделяет мое состояние и бьет этим же оружием. Главное, сохраняйте самообладание, это крайне важно. Постарайтесь, учесть все советы выше, они на самом деле могут всем вам помочь и избавить от осенней хандры до того момента, пока вам точно не понадобится профессиональный психолог или того хуже — врач.

Стоит оговориться: важно отличать сезонное аффективное расстройство — то есть реальную депрессию, от обычной хандры. Ведь, действительно, осенью может быть просто грустно: кончилось лето, до отпуска и даже до Нового года еще далеко, началась учеба и так далее. Понимать это крайне важно, советы в этом помогут, но не стесняйтесь обращаться к профессионалам.

Что касается, написания статей, я плавно но верно подбираюсь к статье, многие цели я уже выполнил, и сейчас испытываю не то чтобы идейный голод, а скорее понимание, что всё что хотел, уже сказал. Вы испытывали этой осенью либо любой другой, схожие чувства? Я не готовлю вас к скорому закрытию своей страницы, да и дело скорее не в депрессии, а в потере стимула. Йога Журнал. Книга « способов изменить жизнь» Наш редактор Мария Русакова рассказывает о книге Ларисы Парфентьевой « способов изменить жизнь».

Летнее чтение: 7 книг о йоге и женском здоровье Проведите это лето с пользой для души и ума. Карма слов: почему важно следить за тем, что произносишь Отрывок из лекций Хазрата Инайята Хана «Мистицизм звука».

Читайте также. Тапас: как победить лень Что заставляет йогов вставать из постели до рассвета и практиковать. С чего начинается йога Информация для тех, кто только собирается пойти на первое занятие.

Что о вас говорит любимый цвет? Отрывок из лекций Хазрата Инайят Хана о значении цвета в нашей жизни. Сева: для чего йогу практика служения Сева решает важнейшую цель жизни — быть полезным.

Гормоны, гены, аппетит. Как победить лишний вес Отрывок из книги эндокринолога Ольги Демичевой. Диета долголетия: как питаться, чтобы жить дольше? Революционная диета долголетия». Ваш e-mail.

Хотите публиковаться на YogaJournal. Но когда дела не идут в гору, я не могу платить тебе за то, чтобы ты отваживала покупателей таким выражением лица, будто на дворе вечная непогода. За девять часов до того, как Нора решила умереть, она бесцельно бродила по Бедфорду.

Город был конвейером отчаяния. Выложенный галькой спортивный центр, где когда-то еще живой отец смотрел, как она переплывает бассейн, мексиканский ресторан, куда она водила Дэна есть фахитос[9], больница, где лечилась мама. Она ответила, что безумно занята два раза «ха». И все же было невозможно ответить что-либо еще. Не потому, что она ничего к нему не чувствовала, как раз наоборот. Она не могла позволить себе вновь причинить ему боль. Она разрушила его жизнь. Вселенная стремится к хаосу и энтропии.

Это закон термодинамики. Может, это и основа существования. Она направилась к газетному киоску с глубоким — и, как выяснилось, верным — предчувствием, что дальше будет только хуже. На полке стоял National Geographic. Она уставилась на обложку журнала — изображение черной дыры — и поняла, что сама была ею. Черной дырой. Умирающей звездой, сжимающейся до полного исчезновения. Папа выписывал этот журнал. Она помнила, как ее заворожила статья про Шпицберген, норвежский архипелаг в Северном Ледовитом океане.

Нора никогда прежде не видела места, которое выглядело бы таким далеким. Она прочитала про ученых, исследовавших ледники, замерзшие фьорды и смешных птиц — тупиков. Затем, подзуживаемая миссис Элм, она решила, что хочет стать гляциологом.

Нора заметила неряшливую сгорбленную фигуру друга своего брата и участника их группы Рави возле музыкальных журналов — он был погружен в чтение статьи. Она стояла там чуть дольше положенного, поэтому, уже уходя, услышала, как он сказал:.

Рави замолчал. Когда-то он нравился Норе и был верным другом ее брату. Но, как и с Джо, между ними ощущался холодок. Они расстались не лучшим образом. Он бросил на пол барабанные палочки во время репетиции и ушел, когда Нора сказала ему, что покидает группу.

А все из-за того, что не может быть первым гитаристом в успешной рок-группе. Напомню, у меня тоже нет денег. Вечера в пабах не сильно окупаются.

Даже если соглашаешься мыть туалеты. Ты когда-нибудь мыла туалеты в пабе, Нора?

Мэтт Хейг. Трудно быть человеком

И для твоего брата. Для всех нас. У нас был контракт с Universal. В наших. Альбом, синглы, тур, промо. Мы могли быть сейчас как Coldplay[10]. Мы могли жить в Малибу. А вместо этого — Бедфорд. Так что нет, твой брат не готов тебя видеть. Я бы все равно в итоге всех подвела. Я сказала компании, чтобы они взяли вас без меня. Я соглашалась писать песни. Я не виновата, что была обручена. Я была с Дэном. Мне пришлось выбирать.

У нас был этот шанс.

Влюбиться в motoroilshop.ru научится жить снова,когда ты почти уничтожен депрессией - Мэтт Хейг аудиокнига

Прямо тут, — он указал на свою раскрытую ладонь. Она мельком увидела обложку журнала Your Cat[11]. Рыжий полосатый. В голове звенело так, будто в ней звучала симфония «Бури и натиска»[12], словно призрачный немецкий композитор, запертый в ее черепе, заклинал хаос и страсть.

Женщина — блондинка с короткой стрижкой, темный загар — выглядела счастливой, легкомысленной и расслабленной настолько, насколько Норе уже было недоступно. Облокотившись на прилавок, она рассматривала Нору как лемура в зоопарке. Помню тебя со школы.

Однажды… как его там, мистер Блэндфорд, собирал нас всех по твоему случаю. Сказал, что ты поедешь на Олимпиаду. Нора покачала головой. Мечтая, что она отвалится. Ее собственная голова. Прямо на пол. Чтобы больше никогда не разговаривать с незнакомцами. Два маленьких террориста у нас. Но оно того стоит, знаешь? Я чувствую себя полноценной. Могу показать фотки. Дэн хотел детей. А Нора не очень. Ее ужасало материнство. Она боялась усиления депрессии. Ей не удавалось даже за собой уследить, не говоря о ком-то другом.

Когда Нора сбегала из магазинчика, она представляла себе, что впереди только череда дверей и она проходит сквозь них, одну за другой, оставляя все позади. За семь часов до того, как Нора решила умереть, она пребывала в свободном падении и ей не с кем было поговорить. Ее последней надеждой оставалась бывшая лучшая подруга Иззи, которая находилась в пятнадцати тысячах километров от нее, в Австралии.

И былая связь сошла на нет. Она миновала кинотеатр, где показывали фильм с Райаном Бейли. Лицо Райана Бейли всегда изображало знание глубокого и значительного.

Нора полюбила его, когда увидела в роли Платона в «Афинянах» по телевизору, тогда же он сказал в интервью, что изучал философию. Она воображала, как они ведут глубокие беседы о Генри Дэвиде Торо[13] в облаках пара в джакузи где-то в Западном Голливуде.

Торо был ее любимым философом. Но кто всерьез смело шагает к своей мечте? Ну, помимо Торо. Он ушел жить в лесу, не общался с внешним миром и просто сидел там, писал, рубил дрова и рыбачил. Но жизнь, возможно, была проще два столетия назад в Конкорде, штат Массачусетс, чем современная жизнь в Бедфорде, графство Бедфордшир.

Прошло несколько часов. Она хотела иметь цель, какую-то причину для существования. Но не находила ничего. Ни малейшей причины, чтобы продолжить забирать таблетки из аптеки для мистера Бэнерджи, как делала буквально два дня назад. Она пыталась дать бездомному денег, но поняла, что у нее их нет.

Но он слишком занят. Экзамены, друзья, футбол. От чего-то нужно отказаться. Нора вообразила, как земля разверзлась под ней, и она полетела сквозь литосферу, потом мантию, и остановилась, только когда достигла ядра — жесткого, равнодушного железа. Мистеру Бэнерджи восемьдесят четыре года. Он хрупкий, но после операции на тазобедренном суставе хотя бы более подвижный. Нора взглянула на фиолетовые цветы, выдавила из себя улыбку, гадая, какое утешение они могут дать. Его глаза за очками смотрели устало.

Он стоял у своей двери, перебирая ключи. Бутылка молока в пластиковом пакете казалась слишком тяжелой для него. Увидеть его вне дома было редкостью.

Того дома, который она посещала в первый месяц жизни здесь, чтобы помочь ему настроить онлайн-покупки. Тебе больше не нужно забирать из аптеки мои лекарства.

Помощник аптекаря теперь живет поблизости и обещал их мне заносить. Он справился с дверью, закрыл ее и спрятался в своем святилище, полном воспоминаний о дорогой покойной жене. Внутри ее квартиры тишина была оглушительнее любого шума. Запах кошачьей еды. В миске Вольтера корм съеден лишь наполовину. Она налила себе воды, проглотила две таблетки антидепрессанта и уставилась на остальные пилюли, раздумывая. За три часа до решения умереть все ее тело болело от сожалений, словно отчаяние из головы распространилось каким-то образом в туловище и конечности.

Словно оно заполнило каждую ее клетку. Норе подумалось, что всем без нее лучше. Ты приближаешься к черной дыре, и гравитационные силы засасывают тебя в унылую, мрачную реальность. Эта мысль билась нескончаемой судорогой — слишком неприятной, чтобы ее терпеть, и все же слишком сильной, чтобы ее игнорировать.

Нора проверила социальные сети. Ни сообщений, ни комментариев, ни новых подписчиков, ни запросов в друзья. Она была антиматерией, вдобавок наполненной жалостью к себе. Она открыла Instagram и увидела, что все ухитрились придумать, как жить, — все, кроме нее. Написала бессвязный пост на Facebook, которым уже даже и не пользовалась. Учебники по философии смотрели на нее свысока — призрачные декорации из университетских дней, когда жизнь еще была полна возможностей.

Пальма юкка и три маленьких, приземистых кактуса в горшках. Она вообразила, что быть не осознающей себя формой жизни — торчать в горшке весь день, — пожалуй, менее обременительное существование. Она уселась за маленькое электропиано, но не стала ничего играть. Представила, как Лео сидит рядом, а она разучивает с ним Прелюдию ми минор Шопена. Со временем счастливые мгновения тоже могут превратиться в боль.

Старое музыкальное клише: у пианино нет неправильных нот[15]. Но ее жизнь была какофонией бессмыслицы. Она могла развиться в разных удивительных направлениях, а в итоге ни к чему не пришла. Каждый ее шаг был ошибкой, каждое решение — катастрофой, каждый день — бегством от того, какое будущее она себе воображала.

Она не смогла быть даже «хозяйкой кота». Или «учительницей музыки один час в неделю». Или «человеком, способным к беседе». Просто хотела, чтобы ты знал.

Ты ничего не мог сделать. Все дело во мне. Спасибо, что ты мой брат. Люблю тебя. Она знала с абсолютной уверенностью только одно: встречать следующий день совсем не хотелось. Она встала. Нашла ручку и клочок бумаги. У меня были все шансы стать кем-то в этой жизни, и я их упустила. Из-за моей беспечности и неудачливости мир бросил меня, поэтому вполне разумно, что и я должна уйти из этого мира. Если бы я думала, что могу остаться, я осталась бы. Но нет. Так что я не могу.

Я делаю жизнь других людей хуже. Сначала туман был такой плотный, что, кроме него, ничего было не разглядеть, но постепенно она различила столбы по обе стороны от себя. Она стояла на дороге, у какой-то колоннады. Колонны были серыми, как вещество мозга, с блестящими голубыми вкраплениями. Туман рассеялся, как призрак, который предпочел остаться невидимым, и на его месте проявились очертания. Это было здание. Размером примерно с церковь или небольшой супермаркет. У него был каменный фасад того же цвета, что и колонны, большая деревянная дверь по центру и крыша с намеком на монументальность, с замысловатыми украшениями и величественными часами на фронтоне; на часах красовались черные римские цифры, а стрелки показывали полночь.

Высокие темные арочные окна, обрамленные каменной кладкой, украшали переднюю стену, располагаясь на равном расстоянии друг от друга. Сначала Норе показалось, что в здании всего четыре окна, но мгновение спустя их уже было пять.

Она решила, что ошиблась в счете. Вокруг ничего больше не было, и Норе больше некуда было идти, так что она осторожно шагнула вперед. Она подождала следующей секунды, но та не настала. Даже когда она подошла ближе к зданию, открыла деревянную дверь, шагнула внутрь, цифры на экране не изменились.

Либо ее часы сломались, либо что-то не так со временем. Учитывая обстоятельства, могло быть и то, и другое. Здание было хорошо освещено, а пол выложен светлым камнем — от бледно-желтого до верблюжье-коричневого, цвета состарившейся страницы, — но окон, которые она видела снаружи, внутри не было. Вообще-то, хотя Нора сделала всего несколько шагов вперед, она уже вовсе не видела самих стен. Вместо них были книжные полки.

Множество стеллажей, достающих до потолка, и проходы между ними ветвились от широкого коридора, по которому шла Нора. Она свернула в один проход и в замешательстве остановилась посмотреть на книги, которых, казалось, было не счесть.

Книги занимали все полки — тонкие, едва различимые. Все книги были зелеными. Разных оттенков зеленого. Некоторые тома — мутно-болотные, другие — ярко- и бледно-желто-зеленые, какие-то — дерзко-изумрудные, а остальные — цвета молодой зелени летних газонов. Кстати, о летних газонах: хотя книги выглядели старыми, воздух в библиотеке был свежим. В нем стоял густой аромат травы и парков, а не пыльный запах древних страниц. Полки будто бы и впрямь простирались в бесконечность, уходя далеко за горизонт, как линии, показывающие одноточечную перспективу в школьном проекте по искусству, прерываемые лишь случайным коридором.

Она выбрала один коридор наугад и пошла вперед. На следующем повороте свернула налево и потерялась. Поискала выход, но никаких знаков не увидела. Попробовала вернуться туда, откуда вошла, ко входу, но это оказалось невозможно. На корешках не значилось ни названий, ни авторов. Помимо разных оттенков, единственным, что отличало книги, был размер: книги были примерно одной высоты, но разной толщины.

Некоторые — сантиметров в пять, другие — значительно тоньше. Одна-две были не толще брошюры. Нора потянулась, чтобы вытащить одну из книг, выбрав среднюю по толщине, тускло-оливкового цвета. Она выглядела пыльной и потрепанной. Женщина появилась словно из ниоткуда.