Слабости сильной женщины смотреть онлайн
Уважаю ваш порыв и надеюсь, он не пропадет впустую. Вы можете читать купленные книги и в других приложениях-читалках. Пел все, что просила Лера: про соловья на углу, на Греческой, про пароход белый-беленький, дым над красной трубой, про то, как до полуночи мы украдкою утешалися речью сладкою… И, конечно, ее любимую — про Кейптаунский порт.
Заговор небес. Детектив г серии Самые лучшие сериалы. Серия 2. Black Box Production. Как сшить идеальные уголки простыни. Рукоделие со всего мира. Женский клуб. Алла Воробьева. Bujhm Ybrbajhjd. Полезные советы. Две жизни. Все серии. Лучшие поздравления для друзей. Владимир Ждамиров и Владислав Федотов Балаково Владимир Ждамиров.
О фильме: "Слабости сильной женщины" - экранизация популярных романов Анны Берсеневой "Слабости сильной женщины" и "Ревнивая печаль". Главной героине Лере Вологдиной достается нелегкая участь - пережить во времена перестройки страны - переломы в судьбе собственной.
Ох, как завертит жизнь Леру. Уход мужа, предательство возлюбленного, и наконец Костя, муж Леры, бросает её ради другой женщины. В это время Лера узнаёт, что беременна. Но не успевает рассказать обо всём Косте. В Москву возвращается Митя. Фирма «Московский гость» становится банкротом, и Лера при поддержке своего старого друга Женьки Стрепета берёт фирму под своё начало.
Лера — преуспевающая бизнес -леди. По работе она знакомится со Станиславом Люциановичем Потёмкиным, который в неё тут же влюбляется. Объявляется Костя, который хочет вернуться в семью, но Лера его прогоняет. У Леры украли дочь Алёнку и требуют выкуп в тысяч долларов. Она находит нужную сумму, но похитители повышают ставки вдвое: теперь Лера должна найти тысяч. В отчаянии она идёт к Стасу, который давно добивался её расположения, и проводит с ним время.
Теперь у Леры есть деньги, но она и не подозревает, что скрывает Стас. Лера узнаёт, что похищение организовал Стас.
Она в депрессии и пытается покончить жизнь самоубийством, но Леру спасает Митя. Наконец-то она понимает, что Митя является главным мужчиной и слабостью всей её жизни. Лера выходит за Митю замуж. Внезапно в больницу с инсультом увозят её мать. Мать умирает, а Лера теряет ребёнка, которого она ждала от Мити. Лера уходит из фирмы и теперь она директор в театре у мужа.
Лера подозревает, что у Мити есть другая женщина, но спросить об этом не решается. Всё больше времени она проводит вне дома со своим новым знакомым Сашей. Пропасть между Лерой и Митей растёт с каждым днём. После драки около кафе Саша ранен. Лера отвозит его в больницу. Вместе с Зосей и Алёнкой Лера едет отдохнуть на море. По приезде она узнаёт, что её друг Саша погиб, а в ладанке он носил фото Леры. Она осознаёт, как он её любил, благодаря оставленному им письму. Одновременно Лера попадает в гущу трагических событий: автобус её турфирмы захвачен террористом , который грозится его взорвать.
Лера отправляется с деньгами к нему. Митя видит по телевизору репортаж и мчится из Венеции в Москву. Регистрация Вход. И, несмотря на его уверения, что он отлично дойдет до метро сам, Лера все-таки прошла с ним до самой Пушкинской площади.
Потом она вернулась домой и, присев на краешек стула, поставив локти на стол между пирогом и вином, подумала: «Господи, ну зачем же он ушел? Тогда Лере казалось, что они уже и поженились с Костей. Но на самом деле это произошло почти через два года, как ни странно. С Надеждой Сергеевной он познакомился через неделю. Принес цветы, торт в круглой коробке и просидел целый вечер, разговаривая с Лериной мамой — немного о своей биологии, немного о Калуге и немного о Москве.
Он тебе нравится, Лерочка? А в общем-то — что тут можно было сказать? Ведь это очень хорошо, что ее Лерочка полюбила именно этого мальчика — умного, порядочного и доброго. От Кости веяло постоянством, Надежда Сергеевна сразу это почувствовала — и обрадовалась.
Она вообще боялась непостоянства, а особенно когда думала о Лере: дочка была слишком похожа на своего отца — по крайней мере, внешне; от мамы почти ничего не было в ее летящем, как рисунок пером, облике.
Хотя, к счастью, Надежда Сергеевна пока совсем не чувствовала в ней отцовского упорства, его непреклонной воли в странном сочетании с мимолетностью, — а все-таки лучше, чтобы жизнь и дальше не испытывала Лерочку….
Поэтому Надежда Сергеевна обрадовалась, увидев ясноглазого, спокойного Костю и услышав, что его любит ее восемнадцатилетняя дочь. Она говорила вполне искренне. Ей действительно было неважно, когда состоится свадьба, она уже сейчас считала себя Костиной женой, и штамп в паспорте был здесь совсем ни при чем. Она даже не спросила Костю, почему надо ждать именно два года.
Он сам объяснил:. Видишь ли, я ведь начал работать с Павлом Сергеевичем Жихаревым из Института высшей нервной деятельности. Он начинает интереснейшие исследования, связанные с улитками…. Ты понимаешь, какие это перспективы? Но это — время, силы, это значит, я должен буду полностью отдаться работе и учебе, правда? Костя такой целеустремленный и талантливый, это ясно, раз ему уже сейчас предлагают серьезную работу.
Может быть, из-за этих улиток, как ни странно, она и не могла привыкнуть к Косте. Во всем остальном он был словно создан для того чтобы к нему привыкнуть, как к восходу солнца. Но его увлеченность чем-то неизвестным, немного смешным и трогательным — именно такими представлялись Лере улитки — накладывала особый отпечаток на его характер, манеру говорить, смотреть, слушать. К этому невозможно было привыкнуть, в этом он был не такой, как все, — и Лера даже благодарна была склизким существам, которые так увлекали его.
А то, что ей довольно много времени приходилось проводить без Кости, неожиданно оказалось благотворным для нее самой.
Не дожидаясь, пока лекции по итальянскому Возрождению начнутся по программе, Лера сама пришла в семинар профессора Ратманова. Тот обрадовался, увидев ее:. Уважаю ваш порыв и надеюсь, он не пропадет впустую. Так Лера начала всерьез заниматься итальянцами, и тема выбралась сама собою: Тинторетто и Венецианское государство.
Она и итальянский успела изучить за какой-нибудь год — в добавление к своему французскому, отличному после школы с уклоном, и сносному университетскому английскому. Костины родители, наконец приехавшие из Калуги познакомиться с новой родней, оказались простыми и очень приятными людьми — хотя совсем другими, чем представляла их себе Лера.
Даже удивительно, как у такого яркого, громогласного и шумного человека, как прораб Иван Егорыч Веденеев, мог быть такой тихий и мягкий мальчик, как Костя.
Он же у нас такой парень — мухи не обидит, а его всякий обидеть может. Боялись мы с матерью за него, что и говорить — Москва же, да еще общежитие это, какие там нравы, известно. А тут у вас как у Христа за пазухой, как нам не радоваться! Ты ж из-за Лерочки, красавицы такой! И он тут же оборачивался к невестке, которая явно вызывала у него не меньшее восхищение, чем сватья и спокойный, уютный дом. Но, несмотря на разницу темпераментов, взгляд у Ивана Егорыча был такой же бесхитростный и ясный, как у сына.
И мама у Кости была тихая, неговорливая. Сидела, пригубливая водку, то и дело поправляя тщательно уложенные в парикмахерской волосы, и кивала, соглашаясь со всем, что говорили муж, и сватья, и невестка. Свадьбу праздновали дома: не хотелось общепита, заказного веселья.
Да и где же было праздновать Леркину свадьбу, как не в любимом, неповторимом дворе, к которому прикипела ее душа! Она любила, когда Митя пел, да и все у них это любили. Он никогда специально не занимался вокалом, но у него был волшебный голос — за каждым словом, за каждым гитарным аккордом чувствовалось гораздо больше, чем только звучало….
И он пел, и играл на гитаре — сначала у Леры дома, а потом, уже в темноте, на осеннем бульваре посредине Неглинной, сидя на спинке скамейки и то и дело прихлебывая портвейн из стоящей на асфальте бутылки. Пел все, что просила Лера: про соловья на углу, на Греческой, про пароход белый-беленький, дым над красной трубой, про то, как до полуночи мы украдкою утешалися речью сладкою….
И, конечно, ее любимую — про Кейптаунский порт. Лера и сама не понимала, почему так будоражат ее сердце незамысловатые слова про «Жанетту» с какао на борту и алую морскую кровь. Но когда Митя пел:. Или просто он так умел спеть об этих жестоких страстях? И ничего больше не стал объяснять, но Лера тут же перестала просить.
Митя делал только то, что хотел, и никто не мог его заставить — ей ли было этого не знать!.. Они напелись, насмеялись — а многие и напились — до одурения. Лера так устала перед своей первой брачной ночью, что без сил упала на диван. Ничего общего: у Высоцкого хриплый голос, а у Мити баритон, и очень мелодичный. Совсем не похоже!
А Лера так устала, что ей вообще было не до этого. Кроме того, хоть она и не впервые оставалась с Костей наедине, но так надоело за эти два года вечно куда-то торопиться, вечно от кого-то скрываться неизвестно почему, что она просто радовалась своей первой брачной ночи, и бесконечным ночам, которые будут потом. Так началась ее семейная жизнь, которая и продолжалась теперь, октябрьским дождливым вечером, когда муж Костя пришел из Ленинки и ужинал на кухне, а жена Лера расспрашивала его про библиотечный буфет — для самоуспокоения.
Лера слушала мужа, улыбалась, чувствовала, как одолевает ее усталость, как сами собою слипаются ресницы, — но сквозь усталость, сквозь Костин голос и подступающий сон пробивался неотвратимый вопрос: как же они будут жить дальше?
Мамино лекарство — первый звоночек, это Лера поняла сразу. Она кожей чувствовала, что жизнь скоро переменится совершенно; это не могло быть иначе. Интуиции ей всегда было не занимать — и Лера ждала перемен. Да и как можно было их не предвидеть — после недавних августовских дней, которые так взбудоражили всю страну, и особенно Москву!
Лето этого года они с Костей, как обычно, проводили в Калуге — вернее, под Калугой, где у старших Веденеевых был в деревне домик. Вообще-то Лера любила деревенскую жизнь еще со времен Студенова, но заготовка запасов на зиму надоела ей до чертиков. Она просто не привыкла к тому, что это можно делать в таких масштабах — в Москве-то они с мамой питались из магазина, — и теперь просто изнывала от бесконечного консервирования, засолки и засушки.
Правда, свекровь не настаивала, чтобы этим занималась еще и Лерочка, но ведь самой неудобно сидеть с книжкой или гулять по окрестностям, когда вся семья собирает, варит, закручивает, да еще приговаривает: это деткам в Москву, на зиму! В общем, Лера вздохнула с облегчением, когда, оставив Костю родителям в качестве заложника, смылась в середине августа в Москву, где очень кстати намечалась конференция по Данте в Библиотеке иностранной литературы.
Она вдруг почувствовала мало кем ценимую прелесть летнего пустого города: его пыли, сухой листвы, плавящегося асфальта и собственного легкого одиночества, — всего того, что пропускалось почти всеми москвичами, сбегавшими на это время за город.
И когда девятнадцатого августа Лера выбежала на Неглинную и остановилась на мгновение — чувствуя, что оставаться дома невозможно, и раздумывая, куда же идти, — ей тоже никто не встретился во дворе.
Каждый час, каждая минута этих дней до сих пор, спустя почти три месяца, помнились ей так ясно, как будто все это было вчера. Эти танки на улицах, эти толпы людей, которые нарочно гуляли вечером, чтобы показать свое презрение к тем, кто хотел ими командовать. И неожиданно хлынувший дождь, под которым она так промокла ночью у Белого дома, что едва не подхватила воспаление легких, и разговоры, и споры, и ощущение полного бесстрашия, которое ей было не в диковинку, но которое многие открыли в себе впервые.
Она даже о Косте забыла и вспомнила только когда все кончилось и он наконец застал ее дома звонком. Ратманов звонил, он симпозиум готовит… Ты когда будешь? Мама действительно ни разу не попросила, чтобы Лерочка осталась дома. Даже наоборот: когда все кончилось, когда Лера наконец выспалась и смогла членораздельно рассказать обо всем, что видела и в чем участвовала, Надежда Сергеевна сказала, к огромному Лериному удивлению:. Я представить себе не могу, что было бы, если бы тебя там не было….
И то, что после всего этого время снова потянулось так безысходно, так уныло — с пустыми магазинами, ощущением собственной незначимости, — не могло, конечно, длиться долго.
